Смотрела вчера "Анатомию протеста" и ужасно радовалась. Программа ЧП, как известно, никогда не рассказывает нам о новых, непривычных явлениях. Их интересуют только убийства и сиськи Маши Распутиной. А если говорит об оппозиции и митингах, то время кричать "ура". Это значит, что митинги настолько плотно вошли в нашу жизнь, что внимания на них стоит обращать не больше, чем на очередное самоубийство в метро. Самую капельку - ровно столько, сколько времени занимает решить для себя "да" или "нет". Я этому очень радуюсь. Обижает меня другое. Когда я слышу "оранжевая революция", "американский госдеп", "американские деньги", я с тоской думаю, что это про меня. Это мне некоммерческие фонды, под видом которых скрывается госдеп, оплачивают обучение. Они иногда даже пиво мне оплачивают, чего уж там. Это про меня говорят: "Американские враги развращают нашу молодежь". И правда ведь, развращают. Такое говорят, такоооое!.. Так что я с американским госдепом на короткой ноге, можно сказать. Корешусь. Вечно ваш, предатель родины.
Выдыхай, бобер. Все уже случилось, а ты после этого нашел в себе силы встать и выйти утром на улицу. Разве что люди казались тебе грустнее, чем обычно. За утренним чаем, Оля говорит: - Да было понятно, что все так и будет. Меня только наш народ разочаровывает. - Не ставь себя в интеллигентскую позицию, - отвечаю. - Здесь важны детали. А деталей было ух! Выборы были войной, были фарсом, но были ли они сериалом? Разве это не круче даже теракта в прямом эфире. Самый главный вопрос теперь - значат ли слезы императора Пу то, что пора собирать чемоданы? Сентиментальность и потребность в признании публики - первые признаки диктатора. С рациональным лидером, пусть он управляет и 20 лет, ещё можно жить, а вот с таким никак. Никак. Только не говорите мне, пожалуйста, про "а как это тебя касается?" и "занимайся лучше своим делом". Это общее дело, в том смысле, в котором общее - это дело каждого, а не в том смысле, в котором общее - это ничье. Конечно, я не ходила на митинги. То рано, то холодно, то муж ворчит, то ректор предупредительно сообщит приглашенному докладчику, на какое время нужно поставить занятие. Да ладно, каждые выходные же, схожу ещё! А теперь получается, нет, не схожу. И как теперь? Как же теперь, а? Выдыхай бобер. Лезь обратно в свою нору - она-то у тебя отличная. Когда я смотрела вчерашние кадры с манежки, мне хотелось плакать, как и Путину. Только совсем по другой причине. Как же теперь, а?
А про Таллин... Про него мне как-то даже и не хочется. Он такой аккуратный, вылизанный, насквозь туристический, что просто руки опускаются. Ренат говорит: - Конечно, из всех прибалтийских городов Таллин - самый крутой! "Повелся", - думаю я. Души в нем нет, вот что. Мне понравилось смотреть на город сверху: с холма, со стены крепости, из отеля. Но когда спускаешься внутрь, руки тоже опускаются. Местные дети радовались снегу и катались со всех возможных холмов. Это было мило, особенно в парке недалеко от музея оккупации. Мы тоже немножко радовались снегу. В музее оккупации оказалось тоже мило, памятник парому Эстония ужасно напоминает памятник прорыва блокады, в Эстонии есть ровно один поезд дальнего следования, а русские бабки совершенно очаровательны. Так здорово смотреть с холма, как в темное, пустое море уходит паром - его одиночество кажется абсолютным. Но в тоже время это вселяет надежду. Чтобы как-то компенсировать впечатление от Таллина, эстонский магазин, кажется, подарил мне платье - деньги с карточки до сих пор не ушли и даже не заблокировались. На том и договоримся.
Я быстро выдыхаюсь, когда описываю впечатления от поездок. Но я дала себе обещание продолжить. Итак, Рига. Рига - это такая Украина. Я собираю города на разные цепочки; Рига прекрасно продолжает мою не самую любимую, где есть ещё Киев и Нижний Новгород. Грязный, шумный город, в котором ужасно много бомжей и русских. Хитрый говорит, что ему хотелось носить с собой паспорт и показывать всем, мол извините, пожалуйста, это не я, я не нелюдь - я из России, в общем-то. В то время, как в Литве мне было немножко стыдно за то, что я - из России. Но они стараются. Стараются развивать визуальную культуру и быть немножко сумасшедшими. Лучше бы бумажки убрали, ей-ей. Но фестиваль рождественских елок, конечно, прекрасен. Теперь я знаю, что Рига считает себя первым городом, где была поставлена елка на рождество, а потому видят своё полное право в том, чтобы над этой елкой издеваться, как хочется.
Вильнюс пахнет печным дымом и детством. Смешно, конечно. У меня никогда не было детства в таком городе - не могло быть! - а смотри ж ты, так и и хочется снять обувь и гоняться тут за голубями. Город ужасно своенравный и понимает все буквально. Вот, например, настроен ты на восприятие прекрасного, смотришь по сторонам, радуешься. Тут на углу видишь идеальную кофейню, прекрасную-прекрасную! Но ты же только на восприятие настроен! Поэтому мест там не окажется. Но если уйти недалеко, поныть немножко "хочу коооофеее", сделать круг и вернуться через 10 минут, то места непременно окажется. Милая девушка за стойкой наливает кофе в керамические стаканы, на стенах висят фотографии джазовых музыкантов, под вешалку приспособлено велосипедное колесо - жизнь прекрасна, это Вильнюс. Очень спокойный город, даже провинциальный. Удивительно здорово там сделаны указатели в центре города - можно выкинуть карту, ни о чем не думать и следовать им. Они почему-то знают, что именно здесь, ты задумаешься, куда идти дальше и тебе нужно подсказать: вон туда - ратуша, туда - университет, туда - домой, а туда - офигенный вид. В целом, там все просто - в одну сторону вверх, а в другую - вниз, не заблудишься! Вечером в поезде мы имели неосторожность купить кофе у проводницы. Сообщаю, что в поезде Санкт-Петербург-Вильнюс кофе делают во френч-прессе и дают к нему шоколадку. Кофе этот поднимает на ноги мертвую лошадь. В газетных киосках продают такой же дрянной и крепкий кофе, на домах наклеены рисунки с кошкой, которая показывает, что здесь есть интересного, в запутанных улицах есть определенная логика, в кафе у ворот Зари дают совершенно детсадовский супчик, в башне Гедиминаса последний этаж посвящен истории независимости Литвы, туда же ходит лифто-фуникулер, в котором ты сам нажимаешь кнопку, чтобы ехать, в троллейбусе есть компостер, а витрины в нетуристическом центре удивительно дурацкие, прямо как в деревенском магазине. Я не знаю, что ещё можно писать о городах; мне кажется, писать бесполезно, нужно там просто быть. И это - любовь, факт.
"Важно, что альтернативная идеологическая система, она естественно с самого начала предполагала, что капитализм вечен и нет такой силы, которая могла бы остановить его развитие. Опа. А вот сегодняшний кризис, как выясняется, это развитие останавливает. И поэтому в рамках этого языка его описать нельзя. И они вот мучаются, ничего не могут сделать. И это проблема. А мы наоборот можем, потому что мы не встроены в эту систему. То есть понятно, молодежь, которой 20 лет и которые успели НЕ ДАЙ БОГ поучиться в высшей школе экономики или те, которым 25... Они конечно уже безнадежны. Ну почти, потому что… Но те, которым хотя бы 35, они не заражены. И они могут это сделать. Описать современный западный мир со стороны". М.Хазин на "эхе москвы"
Ну пиздец же, не? Черт с ней с "альтернативной идеологической системой", все возможно, но формулировка - пиздец.
Недавно исполнился год, как мы взяли котика. Казалось, она никогда не станет большой, взрослой и ласковой. Ну... В общем, и не стала Но все равно хороший котик вырос.
"Каждый отдельный день в году подарен одному только человеку, самому счастливому; все остальные люди пользуются его днем, наслаждаясь солнцем или сердясь на дождь, но никогда не зная, кому день принадлежит по праву, и это их незнание приятно и смешно счастливцу. Человек не может провидеть, какой именно день достанется ему, какую мелочь будет вспоминать он вечно, — световую ли рябь на стене вдоль воды или кружащийся кленовый лист, да и часто бывает так, что узнает он день свой только среди дней прошедших, только тогда, когда давно уже сорван, и скомкан, и брошен под стол календарный листок с забытой цифрой".