Меня волнует в последнее время вопрос соотношения долга, власти и личного
- Иди, - говорит, - ищи то, что нельзя найти. Странствуй, теряй, воюй, как и предсказано было. Я ждать тебя буду.
Чертовы женщины, и чего они так верят гадалкам? Ещё слова красивые вспомнила, вернуться наказала со щитом или на щите, никак иначе ей не надо. Чем её наша жизнь не устраивала, понять не могу? Вроде, и дом большой, и лес красивый, озеро рядом, а уж какие пиры мы закатывали! Надо было этой побирушке именно к нам явиться.
Пришла, попросила хлеба, воды, а девочка моя добрая, никому не отказывала, накормила, ночлег дала, обогрела, а та в благодарность предсказание сделала. Нашептала, что великие дела ждут меня, судьба такая уготована, что боги от зависти плакали, когда писали её. Кого-то я там спасти должен, а мне за это о-го-го какая награда полагается. Но этой весной мне надо покинуть дом любимый и девочку мою вместе с ним.
Я и так сам себе завидовал, куда уж больше-то? Что я псих какой от счастья отказываться?
Девочка моя все смотрела грустно и шептала: «Надо, милый, надо…» Такая хорошая, ну как против неё пойдешь? Постранствую недельку, разомнусь, а там, глядишь, сама передумает. Не очень как-то привлекают меня великие дела.
Оказалось, что долг сильнее тяги к счастью. Едва ступив за порог, я понял, куда ведет меня дорога и что по ней обязательно надо пройти, проползти, если не хватит сил, сорвать рукой финишную ленточку и умереть. Но не раньше. Ни в коем случае, ни раньше.
Многое было дальше: и ночи в лесу, и спутники непонятные, шпионство мелкое, битвы впечатляющие, дороги, лачуги и дворцы. У меня личные счеты оказались к темной силе из Дальнего Королевства, я уж и забывать потихоньку начала в мирной жизни нашей. Я ступил на дорогу увальнем, мешком, вышел камнем, оружием, всегда готовым к бою. Врут, что нет упоения в бою.
Они хотели, чтоб я ими правил, я – их спаситель. Логично, в общем-то, наверное, это и была та самая награда. Там странный ритуал передачи власти был: старейшины родов хлестали тебя прутьями по плечам, приговаривая «на тебе власть, император!»
А когда мне на голову возложили наконец-то корону, сплетенную наскоро из тех же прутьев, мой долг наконец-то отпустил меня, исчез, будто бы это все был сон и ничего больше.
Я послал гонцов разыскать мою девочку, любимую, единственную, имеющую теперь значение, самую лучшую часть меня, потерянную где-то между первым убитым зайцем и первым убитым врагом.
Её и след простыл, будто бы и не было никогда.
На тебе власть, император, на.